Введение
Данная статья посвящена вопросу регулирования сделок с заинтересованностью как в российском, так и в английском правопорядках. Обоснованность выбора данной темы, для меня как для исследователя, обуславливается высокой степенью актуальности данной правовой проблематики для российского права. Несмотря на то, что рассматриваемый в данном эссе институт сделок с заинтересованностью сформировался в английском праве уже более ста лет назад, для отечественного правопорядка период формирования данного института представляется достаточно новым, даже принимая во внимание тот факт, что положения отечественного законодательства о юридических лицах во многом базируются на западной правоприменительной практике.
Для наиболее полного и всеобъемлющего анализа сделок с заинтересованностью по российскому и английскому праву я сначала рассмотрю социально правовые основы возникновения понятий «конфликт» и «интерес», поскольку данные понятия являются научным фундаментом института сделок с заинтересованностью.
Далее основная часть данного эссе будет посвящена анализу регулирования сделок с заинтересованностью в английском праве на примере правовых прецедентов, положивших начало оформлению института сделок заинтересованностью, а также на примере английского законодательства о компаниях.
После рассмотрения становления института сделок с заинтересованностью в английском праве, я обращусь к отдельным нормам российского гражданского законодательства о юридических лицах с целью охарактеризовать тот результат, который удалось достигнуть российскому законодателю посредством кодификации. Основной задачей данного эссе будет выявить общие признаки и различия правового института сделок с заинтересованностью в рассматриваемых юрисдикциях, а также сделать научные предположения о перспективах его развития.
В качестве вывода к данной работе, я предприму попытку предоставить оценку уровня детализации моего исследования, а также обзор перспектив развития рассматриваемого института сделок с заинтересованностью как в российском контексте так и в контексте международного частного права.
Понятие «конфликта» и понятие «интереса» как социально-правовая основа формирования института сделок с заинтересованностью
Как исследователь-правовед я считаю, что в основе любого правового института всегда лежит социально философский фундамент. В случае со сделками с заинтересованностью, фундаментальным и ключевым понятием, на мой взгляд, будет являться понятие «конфликта». Наиболее подходящее для целей данной работы и общее определение конфликта дает Большая Советская Энциклопедия: «Конфликт (от лат. conflictus — столкновение), столкновение противоположных интересов, взглядов, стремлений; серьёзное разногласие, острый спор, приводящий к борьбе».[1]
Данное определение выбрано по причине того, что содержит еще одно ключевое понятие – «интерес». Наличие интересов отдельных «номинальных социальных групп»,[2] а в нашем юридическом контексте я имею ввиду такие «номинальные социальные группы» как акционеры и менеджмент юридических лиц, априори может являться причиной возникновения многоуровневого конфликта с момента пересечения и столкновения подобных интересов.
На ряду с интересами социальных групп, которые могут лежать в основе корпоративных конфликтов, следует так же рассмотреть взгляд одного из известных исследователей на проблему противопоставления личных интересов интересам самих юридических лиц: «принцип подчинения личных интересов общему корпоративному интересу означает возможность ограничения реализации прав отдельных участников, когда личный интерес преобладает над его интересом как участника корпоративной организации и, следовательно, не ограничивает прав лица как участника корпоративной организации».[3] Автор справедливо ставит интересы хозяйствующего субъекта над индивидуальными интересами в ходе принятия решений в рамках корпоративного управления, данный подход объясняется, на мой взгляд, желанием автора подчеркнуть, что приоритет интересов большинства всегда положительно сказывается на экономическом балансе гражданского оборота. Однако. Я несколько не согласен с автором в том, что индивидуальные интересы в юридических лицах должны быть подчинены корпоративным интересам, это может повредить их законности, но замысел автора справедлив в целом логичен.
Для целей данного исследования, так же будет примечательным рассмотреть взгляд западных коллег одной из ведущих канадских бизнес школ. В данном взгляде присутствует достаточно логичная градация корпоративных конфликтов. Первый тип конфликтов автор определяет следующим образом: «Principal – principal (PP) conflicts refer to the conflicts between two classes of principals—controlling shareholders and minority shareholders».[4] Таким образом, в понимании данного автора конфликт самого высокого уровня, в контексте корпоративного управления, это конфликт «Принципал-Принципал» как конфликт между участниками с разными объемами имущественных прав по отношению к одним и тем же юридическим лицам. В данном случае своеобразным «ядром» такого конфликта выступает право принятия управленческих решений на уровне собрания акционеров.
Этот же коллектив авторов выделяет следующий уровень конфликтов, называя его «Принципал-агент» и отводит подобному уровню конфликтов место в корпоративном управлении при котором интересы бенефициаров и менеджмента достаточно четким образом разграничены: «principal – agent (PA) conflicts are especially relevant in firms characterized by a separation of ownership and control, PP conflicts are important in firms with concentrated ownership and control with a controlling shareholder».[5] Авторы разводят понятия конфликтов «Принципал-Принципал» и «Принципал-агент» ссылаясь на тот, по их мнению факт, что наличие мажоритарного акционера на предприятии может достаточно сильно повлиять на уровень потенциального конфликта интересов при принятии и осуществлении управленческих решений.
Не обошлось без конфликтологии и в отечественных нормативно правовых актах. Так в одном из распоряжений Правительства Российской Федерации непосредственным образом упоминается понятие сделки с признаками конфликта интересов: «Будут приняты меры по повышению ответственности менеджеров при совершении сделок с признаками наличия конфликта интересов, а также ответственности лиц, располагающих служебной информацией, за совершение сделок с использованием такой информации в своих интересах или передавших такую информацию для совершения сделок третьими лицами».[6] Конфликт интересов в отношении сделок осуществляемых менеджментом юридических лиц упоминается в данном нормативно правовом акте не безосновательно, поскольку приводится наряду с потенциальной возможностью менеджеров к осуществлению сделок с использованием инсайдерской информации «insider trading».[7] Таким образом, российский законодатель пытается обозначить курс на ограничение волюнтаризма при принятии решений на уровне менеджмента в компаниях.
Дополнительным доказательством того, что понятие конфликта прочно вошло в правовой оборот российского законодателя может служить выдержка из одного из постановлений Конституционного Суда Российской Федерации: «В силу природы акционерного общества совершаемые им сделки могут приводить к конфликту интересов между акционерами, обладающими значительным числом акций, органами управления обществом и миноритарными акционерами. Глава XI Федерального закона "Об акционерных обществах" (статьи 81 - 84), регламентирующая сделки, в совершении которых имеется заинтересованность, закрепляет комплекс мер, направленных на защиту имущественных интересов акционеров, в том числе миноритарных, и акционерного общества в целом в связи с совершением таких сделок, в частности предусматривает возможность признания их недействительными в исковом порядке (пункт 1 статьи 84)».[8] Взгляд Конституционного суда интересен, на мой взгляд тем, что сам факт существования акционерных обществ может содержать в себе источник конфликта при наличии дисбаланса акционерных прав. Далее Конституционный Суд констатирует наличие судебного механизма защиты прав акционеров, в том числе миноритарных, аргументируя это интересами самого общества.
В английском корпоративном законодательстве «конфликт интересов» находит свое прямое упоминание в Законе о компаниях 2006 года в виде обязанности директоров компании избегать конфликта интересов: «Duty to avoid conflicts of interest»[9] Английский законодатель прямо предписывает директорам компании избегать конфликтных ситуаций, в которых он может быть так или иначе заинтересован сам: «This applies in particular to the exploitation of any property, information or opportunity (and it is immaterial whether the company could take advantage of the property, information or opportunity)».[10] Особо примечательна данная позиция тем фактом, что содержит отсылку о предотвращении конфликта интересов опять же с использованием «инсайдерской информации», то есть к возможности воспроизводства и злоупотребления такой информацией в отношении компании или иного коммерческого преимущества компании с использованием которой, такой директор имеет возможность принимать те или иные управленческие решения.
Тем не менее,подобное ограничение не распространяется на текущую операционную деятельность юридического лиц: «This duty does not apply to a conflict of interest arising in relation to a transaction or arrangement with the company».[11] То есть, в случае сделки «с самой компанией» ограничения (в виде «Duty to avoid conflicts of interest») в отношении директора и инсайдерской информации не могут применяться на прямую, что я считаю не совсем правильной позицией, поскольку сделка с самой компанией может быть так же заключена с учетом существующего коммерческого рыночного преимущества для самой компании.
Однако, закон прямо предусматривает возможность корпоративного одобрения сделки, которая может привести к конфликту интересов, и в случае наличия такого одобрения такая сделка не будет считаться приводящей к противоречиям.
Сделки с заинтересованностью (английское право).
Согласно английской правовой традиции, кодификации любого гражданского правового института, как правило, предшествует правовой прецедент.
На мой взгляд, на становление института сделок с заинтересованностью в английском праве оказало сильное влияние следующее дело рассмотренное Палатой Лордов в 1854 году – «Aberdeen Railway Co v Blaikie Brothers». Данное дело интересно мне как исследователю, поскольку оно устанавливает понятие такой фидуциарной обязанности директоров компании как «duty of loyalty».
Сутью данного дела являлся конфликт возникший из-за заключенного договора на поставку компонентов железнодорожного полотна по определенной цене. Поскольку директором компании поставщика был председатель совета директоров компании покупателя, по мнению совета директоров компании покупателя имел место быть конфликт интересов и компания-покупатель отказывалась исполнять оплату товара по оговоренной в контракте цене. Компания поставщик обратилась в Палату Лордов с иском содержащим требование о судебном принуждения к исполнению договора. Рассмотрев дело по существу, Лорд Канцлер сделал в отношении иска следующее заявление: «A corporate body can only act by agents, and it is of course the duty of those agents so to act as best to promote the interests of the corporation whose affairs they are conducting. Such agents have duties to discharge of a fiduciary nature towards their principal».[12] Употребляя понятие «агенты имеющие право на представление интересов» компании совершающей сделку, Лорд Канцлер имел ввиду представителей коллегиального органа управления (в нашем случае председатель совета директоров).
На мой взгляд, наиболее интересной частью данного заявления является употребление понятия «обязанностей имеющих фидуциарную природу». Введение данного понятия определило облик правового института сделок с заинтересованностью на многие десятилетия вперед, установив уровень взаимоотношений «агент-принципал» в рамках корпоративного управления. Далее Rober Rolfe[13] сформулировал универсальное правило исполнения обязанности агента принимающего решение по сделке руководствоваться интересами принципала: «And it is a rule of universal application, that no one, having such duties to discharge, shall be allowed to enter into engagements in which he has, or can have, a personal interest conflicting, or which possibly may conflict, with the interests of those whom he is bound to protect».[14] Таким образом, в данном суждении мы видим прообраз положений Закона о компаниях 2006 года о возможности признания недействительной сделок с заинтересованностью при нарушении фидуциарных обязанностей. На основании нарушения фидуциарных обязанностей Лорд Канцлер отклонил иск о понуждении к заключения договора на том основании, что председатель совета директоров компании покупателя являлся директором компании поставщика, а это в свою очередь делает невозможным к исполнению фидуциарных обязанностей порождая конфликт интересов: «The same observation applies to the fact that he was not the sole person contracting with the Company; he was one of the firm of Blaikie Brothers, with whom the contract was made, and so interested in driving as hard a bargain with the Company as he could induce them to make».[15]
На мой взгляд, такое решение не идеально, поскольку Лорд Канцлер не достаточно глубоко рассмотрел данную сделку на предмет ее соответствия рыночным ценам, а также коммерческим интересам компании – покупателя, тем не менее, данное дело стало канонических и прообразом действующих по сей день норм о фидуциарных обязанностях при совершении сделок с заинтересованностью в английском праве.
По своей сути, решение рассмотренного выше дела нашло свое отражение в пункте 177 Закона о компаниях Великобритании 2006 года, который гласит: «Duty to declare interest in proposed transaction or arrangement (1) If a director of a company is in any way, directly or indirectly, interested in a proposed transaction or arrangement with the company, he must declare the nature and extent of that interest to the other directors».[16] Таким образом, данный пункт непосредственно закрепляет за директором юридического лица обязанность заявлять наличие какого-либо интереса к совершаемой сделке. Что примечательно, пункт не содержит, в отличие от российского законодательства, условия о недействительности сделки вследствие нарушения фидуциарной ответственности директора в виде обязанности заявить о наличии интереса в такой сделке. В данном случае действует презумпция отсутствия такого интереса, если подобной декларации не произошло, в противном случае основания для признания сделки недействительной будут лежать именно в области доказывания незаявленного интереса директора.
Английский законодатель дополняет Закон о компаниях 2006 года специальным пунктом 178, который устанавливает общее правило недействительности сделок совершенных в нарушение фидуциарных обязанностей: «…(2) The duties in those sections.. are, accordingly, enforceable in the same way as any other fiduciary duty owed to a company by its directors»[17]. Для российского юриста пункт может показаться весьма декларативным, поскольку содержит формулировки, которые могут быть трактованы расширительно например: « как и иные фидуциарные обязанности в отношении компании».[18] Некоторую ясность вносят пояснения английского законодателя к данному пункту в виде перечня средств защиты пострадавшей стороны при нарушении директором своих фидуциарных обязанностей: «In the case of fiduciary duties the consequences of breach may include: ) damages or compensation where the company has suffered loss;) restoration of the company’s property;) an account of profits made by the director; and rescission of a contract where the director failed to disclose an interest».[19] Таким образом, мы можем видеть в данном пояснении достаточно стандартные и понятные для российского юриста средства защиты интересов потерпевшей стороны направленные на возмещение убытков причиненных компании сделкой совершенной с нарушением фидуциарных обязанностей директоров.
Рассмотрев становление института сделок с заинтересованностью в английском праве на примере решения по делу определившего законодательную базу в английском праве, а также на примере отдельных положений корпоративного законодательства, я могу сделать предварительный вывод о том, что английский законодатель, как и всегда, достаточно рационально, отнеся к процессу формализации института сделок с заинтересованностью и опирался на судебную практику и интересы участников гражданского оборота, прежде чем закрепить все судебные наработки в законодательстве о компаниях.
Сделки с заинтересованностью в российском праве
После рассмотрения сделок заинтересованностью в английском законодательстве можно достаточно уверенно перейти к анализу российского законодательства о компаниях содержащего положения о сделках с заинтересованностью. Не для кого из исследователей правоведов не является особым секретом, что в основе российского корпоративного законодательства лежит обширный западный правоприменительный опыт. На первый взгляд это может показаться недостатком в виде несамостоятельности российского законодательства, однако я придерживаюсь иного мнения и считаю, что российский законодатель имел возможность проанализировать и выбрать лучшее из западного опыта.
Прежде чем обосновать свою позицию, я бы хотел обратиться к определению сделки с заинтересованностью, приведенной в статье 45 закона об ООО ( N 14-ФЗ от 08.02.1998)
«Сделкой, в совершении которой имеется заинтересованность, признается сделка, в совершении которой имеется заинтересованность члена совета директоров (наблюдательного совета) общества, единоличного исполнительного органа, члена коллегиального исполнительного органа общества или лица, являющегося контролирующим лицом общества, либо лица, имеющего право давать обществу обязательные для него указания».[20] На мой взгляд, российский законодатель использует достаточно инновационное для любого национального правопорядка понятие – «контролирующее лицо общества». Я сделал дополнительный акцент на нем, поскольку введение данного понятия позволяет существенно расширить возможность доказывания наличия оснований оспоримости сделок. Дело в том, что в силу глобализационных процессов, которые отражаются и на российском законодательстве, иногда наличие признаков контролирующего лица является не очевидным и требует определенных усилий, например в случае использовании заинтересованным лицом «корпоративной вуали» в своих холдинговых структурах.
В этой связи, российский законодатель приводит расширенное толкование понятия контролирующего лица: «Для целей настоящей статьи контролирующим лицом признается лицо, имеющее право прямо или косвенно (через подконтрольных ему лиц) распоряжаться в силу участия в подконтрольной организации и (или) на основании договоров доверительного управления имуществом, и (или) простого товарищества, и (или) поручения, и (или) акционерного соглашения, и (или) иного соглашения, предметом которого является осуществление прав, удостоверенных акциями (долями) подконтрольной организации, более 50 процентами голосов в высшем органе управления подконтрольной организации либо право назначать (избирать) единоличный исполнительный орган и (или) более 50 процентов состава коллегиального органа управления подконтрольной организации. Подконтрольным лицом (подконтрольной организацией) признается юридическое лицо, находящееся под прямым или косвенным контролем контролирующего лица».[21]
С точки зрения законодательной новизны, использование возможности косвенного влияния на принимаемые в коллегиальных органах управления решения вносит, на первый взгляд, правовую неопределенность однако, я в этом вижу предусмотрительность законодателя. Поскольку присутствие иностранного элемента все более существенно ощущается в российском гражданском обороте, российское законодательство совершенно разумным образом должно реагировать на возможность применения еще не формализованных понятий, в этой связи и используются такие приемы как введение понятий, как например «косвенный контроль».
Отдельного внимания заслуживает механизм защиты прав общества при совершении сделок с заинтересованностью, который изложен в пункте 6 статьи 45 закона №14-ФЗ: «В случае, если сделка, в совершении которой имеется заинтересованность, совершена в отсутствие согласия на ее совершение, член совета директоров (наблюдательного совета) общества или его участники (участник), обладающие не менее чем одним процентом общего числа голосов участников общества, вправе обратиться к обществу с требованием предоставить информацию, касающуюся сделки, в том числе документы или иные сведения, подтверждающие, что сделка не нарушает интересов общества (совершена на условиях, существенно не отличающихся от рыночных, и другую)».[22] Подобная формулировка носит универсальный характер, поскольку позволяет даже миноритарным участникам общества запрашивать информацию у менеджмента общества о совершенной сделке, притом данный пункт не вводит презумпцию недействительности сделки, поскольку оставляет возможность для коллегиального органа предоставить материалы и сведения, доказывающие отсутствие вреда причиненного обществу такой сделкой.
Абзац второй этого же пункта приводит формальные основания для признания недействительной сделки совершенной с заинтересованностью: «Сделка, в совершении которой имеется заинтересованность, может быть признана недействительной .. по иску общества, члена совета директоров (наблюдательного совета) общества или его участников (участника), обладающих не менее чем одним процентом общего числа голосов участников общества, если она совершена в ущерб интересам общества и доказано, что другая сторона сделки знала или заведомо должна была знать о том, что сделка являлась для общества сделкой, в совершении которой имеется заинтересованность, и (или) об отсутствии согласия на ее совершение. При этом отсутствие согласия на совершение сделки само по себе не является основанием для признания такой сделки недействительной».[23] Как мы можем заметить из формулировки данного пункта, сам факт совершения сделки с заинтересованностью не делает ее априори ничтожной, а лишь оспоримой. При этом законодатель возложил бремя доказывания на достаточно широкий круг лиц, таким образом возложив контрольную функцию на само общество и лица имеющие возможность влиять на принятие решений. На мой взгляд, законодатель, таким образом, ставит «во главу угла» баланс гражданского оборота при совершении обществами сделок, которые по факту не наносят ущерб как самим обществам так другим контрагентам по совершенным сделкам.
В качестве дополнительного подтверждения моим доводам о том, что в основании законотворческой логики лежит именно вопрос экономического баланса гражданского оборота может служить тот факт, что в отношении сделок с заинтересованностью как в обществах с ограниченной ответственностью, так и в акционерных обществах, законодательно закреплен запрет на восстановление пропущенных сроков исковой давности при оспаривании таких сделок.
Рассмотрев основные положения российского законодательства о сделках с заинтересованностью, я могу сделать вывод о том, что данный правовой институт находится в ощутимой динамике и становлении, несмотря на то, что российский законодатель имеет возможность взять за научную основу многолетние изыскания своих западных коллег.
Заключение
В данной работе я попробовал реализовать смелую научную попытку анализа института в совершении которой имеется заинтересованность, как в английском, так и российском правопорядках.
Прежде чем приступить к формально юридическому анализу сделок с заинтересованностью, в основной части данного эссе, я предпринял попытку рассмотреть социально-правовые основы обособления данного института. Данный подход, на мой взгляд, является наиболее интересным, поскольку в основе функционального анализа, так или иначе, лежат социально философская методология. Такой подход позволил мне как исследователю выявить как основные общие черты, так и основные отличия сделок с заинтересованностью в таких различных по своей правовой сути правопорядках как британский и российский.
В качестве основного вывода можно смело предположить, что в процессе анализа данного института в Великобритании и России намного больше общих черт, нежели различных. Таким образом, смею предположить, что все более развивающийся процесс взаимопроникновения национальных законодательств при совершении сделок осложненных иностранным элементом будет преподносить все более смелые вызовы для ученых.
Список литературы
Нормативно-правовые акты:
1. Распоряжение от 10 июля 2001 г. N 910-р. «О ПРОГРАММЕ СОЦИАЛЬНО - ЭКОНОМИЧЕСКОГО РАЗВИТИЯ РОССИЙСКОЙ ФЕДЕРАЦИИ НА СРЕДНЕСРОЧНУЮ ПЕРСПЕКТИВУ (2002 - 2004 ГОДЫ)».
2. Постановление Конституционного Суда РФ от 10.04.2003г. N 5-П;
3. Companies Act 2006 UK;
4. Aberdeen Railway Co v Blaikie Brothers (http://www.bailii.org/uk/cases/UKHL/1854/1_Macqueen_461.html);
5. Companies Act 2006. Explanatory Note;
6. N 14-ФЗ от 08.02.1998 "Об обществах с ограниченной ответственностью"//"Российская газета";
Основная литература:
7. Большая советская энциклопедия : [в 30 т.] / гл. ред. А. М. Прохоров. — 3-е изд.
— М. : Советская энциклопедия, 1969—1978.
8. К. Х. Момджян // Вопр. философии. - 2012. - № 1.;
9. Степанов П. Принципы регулирования корпоративных отношений // Хозяйство и право. 2002. N 4 (303).;
10. The Oxford Handbook of Corporate Governance;
[1] Большая советская энциклопедия : [в 30 т.] / гл. ред. А. М. Прохоров. — 3-е изд. — М. : Советская энциклопедия, 1969—1978.
[2] К. Х. Момджян // Вопр. философии. - 2012. - № 1. - С. 39-48.
[3] Степанов П. Принципы регулирования корпоративных отношений // Хозяйство и право. 2002. N 4 (303). С. 86, 87;
[4] The Oxford Handbook of Corporate Governance, Chapter 29;
[5] Там же;
[6] Распоряжение от 10 июля 2001 г. N 910-р. «О ПРОГРАММЕ СОЦИАЛЬНО - ЭКОНОМИЧЕСКОГО РАЗВИТИЯ РОССИЙСКОЙ ФЕДЕРАЦИИ НА СРЕДНЕСРОЧНУЮ ПЕРСПЕКТИВУ (2002 - 2004 ГОДЫ)».
[7] "Insider trading" – Совершение сделок с использование служебной информации. Комиссия по ценным бумагам и биржам (США) (англ. The United States Securities and Exchange Commission, SEC) глоссарий https://www.sec.gov/fast-answers/answersinsiderhtm.html;
[8] Постановление Конституционного Суда РФ от 10.04.2003г. N 5-П;
[9] Clause 175, Companies Act 2006 UK;
[10] Там же;
[11] Там же;
[12] Aberdeen Railway Co v Blaikie Brothers (http://www.bailii.org/uk/cases/UKHL/1854/1_Macqueen_461.html);
[13] Лорд Канцлер Палаты Лордов Великобритании с 1865 по 1866 год;
[14] Aberdeen Railway Co v Blaikie Brothers (http://www.bailii.org/uk/cases/UKHL/1854/1_Macqueen_461.html);
[15] Aberdeen Railway Co v Blaikie Brothers (http://www.bailii.org/uk/cases/UKHL/1854/1_Macqueen_461.html);
[16] Clause 177, Companies act 2006 UK;
[17] Clause 178, Companies act 2006 UK;
[18] Там же;
[19] Companies Act 2006. Explanatory Note. Art. 321-322;
[20] Пункт 1 Статьи 45, N 14-ФЗ от 08.02.1998 "Об обществах с ограниченной ответственностью"//"Российская газета";
[21] Там же;
[22] Пункт 6 Статьи 45, N 14-ФЗ от 08.02.1998 "Об обществах с ограниченной ответственностью"//"Российская газета";
[23] Там же;
Comments